Ну вот пришло время вспоминать. Вспоминать то, что было. Каким оно было. Что еще будет, но это будет уже несравнимо меньший временной отрезок, чем то, что уже было.
Я часто беседовал с одним моим другом, Денисом. Не буду называть его фамилии. Он меня об этом попросил, и дал согласие использовать его воспоминания в этой книге.
Рассказ не будет хронологически последователен. Мы будем перескакивать от одного периода жизни героев к другим, и снова возвращаться к предыдущим, чтобы вспомнить что-то упущенное.
Для чего я пишу это? В первую очередь потому, что все это правда. И очень хочется, чтобы на чужих ошибках научился кто-то другой, и в то же время использовал положительный опыт персонажей данного повествования.
12 апреля 1990 г.
Денис и два Дмитрия сидят в купе поезда, который должен отправиться в Берлин с Варшавского вокзала Петербурга. Петербург еще Ленинград, и еще жив СССР. Мир еще делится на «социалистический лагерь» и свободный мир. Советский народ еще пугают Америкой и империализмом, но уже не так оголтело, как раньше. Многие жители крупных городов СССР уже обзавелись видеомагнитофонами и смотрят фильмы, изготовленные во «вражеском» Голливуде. Но, вокруг мрак, нищета и разгул бандитизма. От всего этого Денис решил убежать. Достало оно его. Было принято решение не возвращаться. Виза была итальянская, но он взял билет на поезд, получив транзитную французскую визу, чтобы сдаться врагам в свободном городе Западном Берлине. Да, Берлин был тогда еще разделен на восточную и западную части. Западная его часть была значительно больше восточной, так как состояла из трех бывших зон оккупации: американской, британской и французской. Соответственно Восточный Берлин – советская зона оккупации.
А вот оба Димы едут в Берлин, чтобы проветриться. Их основная цель – Варшава. Один из них (назовем их Дима Белый и Дима Черный, по цвету волос), Дима Черный, ездит в Узбекистан, где у него есть связи с местными баями, и скупает там золото в приличных количествах, в смысле ювелирное золото, банальные кольца. А у Димы Белого в Варшаве знакомые поляки и знакомый проводник на берлинском поезде. Проводник, можно сказать, разбирает вагон и прячет золото. Золото встречают поляки в Варшаве и платят доллары. Очень хороший бизнес. Денис помогал Димам сбывать часть долларов в Питере, и при этом удавалось, что-то заработать самому. Но, риск огромный. Поймают большевики – тюрьма на долгие годы. Вот и решил он свалить от всей этой неразберихи, неустроенности. А главное свалить от лжи. От лжи и лицемерия советской власти. Лгавшей все годы своего существования. Начиная с того, что «земля крестьянам», что «заводы рабочим» и так далее. Что получили крестьяне и рабочие мы все знаем.
В общем решил человек свалить. Кто хочет бросить в него камень, бросайте. А еще у него был друг Паша Вишкин. Имя Пашино можно приводить не изменяя его, так как человек этот погиб 1991 году от пуль убийц. Рисковый был человек Паша. Он тогда тоже хотел остаться, но не смог, когда увидел условия в лагере беженцев, где были кучи албанцев, цыган, и прочих чрезмерно цивилизованных граждан из братских социалистических стран. Не остался и погиб. Но, изначально Денис и Паша хотели вместе сдаваться. Паша ехал на сутки позже. Эра мобильных телефонов еще не наступила, и друзья назначили встречу у вокзала Zoo в Берлине в 10:00 по местному времени, если Паша не приходит в 10:00, то следующая встреча в 11:00, затем в 12:00, затем в 13:00. Если встреча не состоялась, то по такому же расписанию на следующий день. Если Паша не пришел и на следующий день, то был еще адрес одного общего знакомого в Берлине, где можно было оставить друг другу сообщение.
Дорога прошла удачно. Димы провезли свое золото и 3 000 долларов Дениса. Это было половина его «состояния» на тот момент. Вторую половину он оставил жене в Питере, где также осталась его шестилетняя дочь. Было ему тогда 33 года. Самое время, чтобы что-то осмыслить и если нужно, что-то поменять.
Родился наш товарищ в 1955 году в Петербурге, который тогда был Ленинградом. Жила их семья в коммунальной квартире на углу улиц Восстания и Некрасова. Было в той квартире 5 комнат (бывали коммуналки и «попросторнее»), и жило там, соответственно, пять семей. В комнате площадью 21 кв. метр жили Денис, его папа, мама и бабушка. А за стенкой справа жил сосед Колька, рыжий, толстый и веснущатый. И имел он смешное прозвище Кайо-Баба. Был Колька на 8 месяцев и на один школьный класс младше Дениса. Они жили в своей комнате 24 кв. метра в таком же составе: папа, мама, бабушка и Колька. А соседом по площадке был Женька Громов. Самый продвинутый юзер тех времен. Он знал все, и никогда не лез в карман за словом. Спросил Денис у Женьки, что такое САМБО. Женька сразу ответил: «Самбо, это значит, что человек борется сам, никто другой за него не борется, он делает это сам». А что же в этом слове значит «бо»? Женька колебался только секунду: «А «бо» - это бокс». Ну как вам ответ? Какая скорость мышления!
Спал Денис за шкафом. По вечерам, когда взрослые смотрели телевизор, он должен был уже спать. И лежа за шкафом он изо всех сил вслушивался в фильмы про шпионов, пытаясь понять, что же там в телевизоре происходит. Это неизбежно приводило к засыпанию. Он до сих пор обожает засыпать под работающий телевизор. В общем, спал за шкафом. В школьные годы зачитывался фантастикой за своим шкафом, играл в хоккей в Таврическом саду на катке, и по будням во дворе без коньков. До Таврического было далековато пешком. Зато в выходной на катке можно было провести 4-5 часов подряд. А потом спотыкаясь от приятной усталости бежать домой, чтобы не простыть на морозе. И думал Денис, что счастливее его, Женьки Громова, Кольки нет на свете детей. Где-то империалисты мучают негров, да и вообще трудящихся. Там людям негде спать и нечего есть: все есть только у империалистов. А здесь в СССР счастье! Можно спать за шкафом, читать книжки, играть в хоккей. Но, бабушка Евдокия Мартыновна, в разговорах со своими дореволюционными сестрами все время нехорошими словами ругала большевиков и советскую власть. Дениса это страшно злило, но он очень сильно любил свою бабушку, и понимал, что может ее больше не увидеть, если кому-либо перескажет их разговоры. И молчал, молчал. А когда стало ему 15-16 лет, то начал понимать, что бабуля то права. Как-то сам он при бабушке плохое слово о большевиках сказал. Так она ему сказала: «Молчи, дурак. Большевики услышат, мокрого места от тебя не останется». Но, несмотря на все старания большевиков, детство было веселым и счастливым.
Однажды на коммунальной кухне окна замазали свежей замазкой, и была она такого желто-оранжевого цвета. Пришел Денис утром умываться, попробовал замазку пальцем – мягкая. Ну, и слепил он из нее кубик правильной формы, и поставил его на стол кухонный стол своей семьи (у каждой семьи был свой кухонный стол на кухне). Приходит Колька умываться. А Денис прыг к столу, и давай кубик из замазки телом загораживать, но так, чтобы Колька видел. Происходит такой диалог.
Колька: - А что это?
Денис: - Не подходи.
- А что это?
- А это жвачка?
- Не жеванная?
- Не жеванная.
- Дай пожевать, я не разу не жеванную не пробовал.
- Не дам, сам за 20 копеек купил.
- Ну, дай. Я тебе 30 копеек отдам.
- Ну ладно, жуй.
И вот Колька начинает жевать замазку. И жалуется, мол что-то вкуса нет. Ну, так надо разжевать как следует. Это же не жеванная жвачка. Потом жалуется, что она во рту рассыпается. Ну, так надо сильнее жевать, ты что не жевал никогда новую жвачку. Потом Денис не выдерживает и разражается истерическим смехом. А Колька замирает с полуоткрытым ртом. Денис падая от смеха на пол, сообщает Кольке, что это замазка, и то начинает в него плевать этой замазкой. Как бы сейчас сказали молодые, было очень прикольно. Да, когда ты ребенок, то коммуналки тебе не страшны.
В 1960-е годы мороженое было обалденно вкусным. Самое дешевое называлось фруктовое. В основном оно было клубничное. Стоило оно 7 копеек за бумажный стаканчик. Далее шло молочное, которое бывало и в вафельных и в бумажных стаканчиках – цена 9 коп. Эскимо в шоколаде на палочке весом 50 грамм стоило 11 копеек. Затем шло сливочное за 13 копеек. Продавалось оно всегда в вафельных стаканчиках. Потом сахарная трубочка за 15 копеек и крем-брюле, тоже за 15 копеек. Потом пломбирное за 19 копеек, «Ленинградское» - брикет в шоколадной глазури, 100 гр. – 22 копейки. Ну а венцом всего был пломбирный батончик за 28 копеек. Это был батончик в шоколадной глазури, обсыпанный тертым орехом. Внутри могло быть мороженое сливочное, крем-брюле или шоколадное. На обертке вид наполнителя не указывался. Нужно было посмотреть, как кто-то купивший до вас разворачивает обертку и начинает есть.
Много чего было вкусного в 60-е. И время было доброе, хоть и коммунистическое. Все ждали, что скоро настанет коммунизм, всего будет вдоволь, работать будет легко и приятно. Люди будут рожать детей, растить их, а потом на пенсии наслаждаться покоем. Знали бы они, что их и их детей ждет впереди.
А поезд с Варшавского вокзала тронулся и пошел. И поехали трое друзей в Берлин, туда где Рейхстаг и Бранденбургские ворота. Туда, где Берлинская Стена разделала два мира. Вернее, мир и лагерь. Туда, туда в далекий край. Для двоих эта была работа и отдых одновременно, а для третьего перелом на жизненном пути. Новое начало. Разные люди ехали в этом поезде. Было немало типичных представителей фауны совка. Парни в кожаных куртках и спортивных шароварах, которые пили водку в вагоне и пытались приставать к чужим женщинам. Какие-то деды и тетки. Наверно престарелые русские немцы, ехавшие на историческую родину, в когда-то покинутый их предками Vaterland, Deutschland. И поезд шел, и шел. Стучали колеса. В поезде всегда хорошо спится. Поезд укачивает. И есть время дать ход своим мыслям. Подумать о прошлом и будущем. А настоящие сжимается во время, которое поезд проходит от точки А до точки Б. Сколько людей ездили в поездах до нас, и будут ездить после нас. Легко ли уезжать, когда дома есть жена и маленький ребенок? А легко ли жить с мыслью, что всю жизнь нужно не жить, а биться за выживание? Страна большевиков устроена так, что в ней два вида живых существ. Несчастные люди и самодовольные крысы. Человека Господь наделил свободной волей. Хочешь верь в Господа, хочешь не верь. Это твой выбор. Господь тебя не понуждает. Господь сказал тебе, «не укради», «не убий». Но, он не держит тебя за руку. Он не надел на убийцу кандалы, в тот момент, когда тот собрался пойти и убить. Это крайности. Но, жизнь наша состоит из огромной цепочки альтернативных выборов, которые мы делаем на нашем жизненном пути. Иногда от того, каким маршрутом ты сегодня пройдешь, зависит твоя дальнейшая жизнь.
Так вот, хочешь, становись крысой. Путь в КПСС, в МВД в ГАИ, в прокуратуру, он открыт для тебя. Только подай заявление в партию, и тебя примут. Правда нужно будет отречься от Бога, ответив на собеседовании на вопрос парторга о бытие божьем, что его нет. Но, для того, кто решил стать крысой это ведь мелочь. Да, всего банальная мелочь. Собравшись туда, в отряд крыс, он уже действительно не верит в Бога. А иначе страх перед ним удержал бы его от подлого выбора. У тех, кто не согласен быть крысой выбор не так велик. Можешь трудиться на преступную власть, или можешь красть у нее. Красть в прямую, похищая их имущество. Можешь спекулировать товарами или валютой, рискуя получить много лет тюрьмы или расстрел. Не велик выбор, правда? Но, можно еще попытаться убежать от них. До 1987-1988 года шансов уехать практически не было. Варианты: фиктивный или настоящий брак с гражданином или гражданкой другой страны, попытка нелегального перехода границы, что было очень рискованно и очень опасно. Если вам повезло, и вы родились евреем, то можно было уехать в Израиль или Америку. Если вы русский немец, потомок переселенцев из Германии, можно было уехать в Германию. Но, до перестройки сделать это немцами было в 100 раз труднее, чем евреям уехать в Израиль или США.
А русскому человеку куда деваться? Ни в какой Америке его не ждут. Никакой Западной России, которая была бы свободной от большевизма, тоже нет. И что делать? Слава Богу наступала горбачевская перестройка, и, хотя бы уехать стало возможным. Уехать от невежества и хамства, от грязи и неустроенности. Слышу, слышу, крики патриотов про то, что «где родился, там и пригодился», что родину надо любить и так далее. Даже спорить с ними нет смысла. Каждому свое. Пусть пригождаются и любят. По меньшей мере половина из них лжет. Они из тех самых крыс, и ждут «наград» от власти за свой патриотизм. Истинных патриотов России сегодня нет, поскольку нет и самой России.
А поезд ехал в Берлин. Паша Вишкин должен был ехать следующим поездом, и встреча у них с Денисом была назначена на 10 часов утра у вокзала Zoo, в Западном Берлине. Поезд из Петербурга приходил на вокзал Лихтенберг в Восточном Берлине. А переход через границу был в метро на станции Фридрихштрассе (Friedrichstrasse). Заходишь в вестибюль станции на поверхности, показываешь паспорт, спускаешься вниз по эскалатору, и ты уже в свободном мире. Социалистический лагерь остался позади.
Комментариев нет:
Отправить комментарий